Как американцы чуть впросак не попали (новый околоисторический пост)

Вернёмся от торжественных слов к дальнобойным делам. Давно хотел поговорить об американских тактических идеях между мировыми войнами. Они интересны, и — прекрасно описаны Трентом Хоном.

Дальнобойное решение

Американский флот договорного периода, лучшие люди которого разрабатывали планы сражения с японцами (и немножко — британцами), столкнулся с традиционной для себя проблемой: его потенциальные противники имели превосходство в скорости хода. Американские печали множились постольку, поскольку и у японцев, и у британцев были линейные крейсера, а у американцев их не было. Для решения схожих проблем накануне Первой мировой был придуман «План боя №1«, в конце двадцатых американцы разработали более изощрённые идеи.

Для начала пара слов о стрельбе на «предельные дистанции», более 27 000 ярдов, как таковой. Британцы в межвоенный период, как показал Джон Сумида, вернулись к великой идее Engage the Enemy More Closley: их основная тактическая идея предполагал сближение на дистанцию решительного боя, 10 000 — 15 000 ярдов. Отчасти это объяснялось нуждой — британские линкоры уступали потенциальным оппонентам в дальности стрельбы. Очасти — добродетелью: британцы не хотели повторять «стратегическую победу» а-ля Ютланд, им хотелось чего-то более понятного «необразованной публике».

Американцы тоже стремились к достижению решительного результата. Однако они — отчасти парадоксально — считали, что такому результату способствует стрельба на предельные дистанции. Этот вывод следовал из анализа придуманной теми же американцами концепции «зоны неуязвимости» (immune zone), которую у нас называют «зоной свободного маневрирования». Вот в этой статье Хон справедливо замечает: эта модель, зачастую подающаяся как одномерная, на самом деле была двумерной. Постольку, поскольку дистанция, на которой пробивается бортовая броня, зависит так же от курсового угла цели. Из чего следовало, что даже сближение на средние дистанции не гарантирует решительного результата. С палубами ситуация была иной — на больших дистанциях они могли быть пробиты вне зависимости от курсового угла. Противник не мог маневрировать так, чтобы исключить попадания в жизненно важные части. В итоге снижение точности стрельбы могло быть скомпенсировано эффектом единичных попаданий. Решить дело на предельной дистанции было проще — по мнению американцев.

О теоретических достоинствах и недостатках этих двух концепций можно спорить. Практика не дала нам обширных материалов для проверки американской версии. За одним примечательным исключением. Мы можем сравнить действия бриатанских линкоров у Мерс-эль-Кебира с действиями «Массачусетса» у Касабланки. Соммервил вышел на дистанцию решительного боя, «Массачусетс» с «Жан Баром» бился на больших дистанциях. Британцы добились результата намного быстрее.

Восемь случаев жизни

Впрочем, американское решение проблемы быстроходного противника не сводилось к «пусть ходит скорее, лишь бы мы умели достигать его огнем на тех расстояниях, с которых он будет в нас попадать» (З.П. Рожественский). В 1929 г. главнокомандующим американским флотом стал адмирал Уильям Пратт, один из главных американских тактиков начала XX в. В том же 1929 г. были выпущены «Временные диспозиции и боевые планы флота» (Tentative Fleet Disposition and Battle Plans). В 1934 г. — после интенсивного тестирования на учениях и штабных играх — основные идеи этого документа были официально кодифицированы в «Общих тактических инструкциях» (FTP-143, General Tactical Instructions). В 1940 г. эти идеи — без существенных изменений, как утверждает Хон — перекочевали в новую редакцию «Общих тактических инструкций», FTP-188.

Центральным элементом «Временных диспозиций…» были восемь планов боя, содержащих простые двухзначные цифро-буквенные обозначения типа 1М. Цифра соответствовала двум вариантом манврирования: «1» — «обычный бой» (normal action) на параллельных курсах, «2» — «обратный бой» (reverse action) на контркурсах. Последний вариант был предпочтительным: американцы предполагали, что противник выделит линейные крейсера (и, возможно, быстроходные линкоры) в отдельный отряд для охвата головы американской линии. И считали, что бой на контркурсах позволит парировать этот манёвр.

Буква соответствовала дистанции боя:

E — предельные дистанции (extreme range), более 27 000 ярдов;

L — большие дистанции (long range), от 21 000 до 27 000 ярдов;

M — средние дистанции (medium range), от 17 000 до 21 000 ярдов;

C — короткие дистанции (close range), менее 17 000 ярдов.

Это не было простое техническое деление. Граница диапазона «Е» соответствовала предельной — по американским оценкам — дальности стрельбы 14″ орудий большинства японских линкоров. Соответственно, в диапазоне «Е» могли работать пять лучших американских дредноутов (три типа «Колорадо», два типа «Теннеси») и пара японских — типа «Нагато». Верхняя граница диапазона «М» — 21 000 ярдов — соответствовала предельной дальности эффективной стрельбы более старых американских линкоров. Соответственно, в диапазоне «L» могли стрелять только пять американских линкоров — и все десять японских. В диапазонах M и C в работу включались обе линии в полном составе.

Из этого следовала оценка выгод и невыгод положения — и, соответственно, схема использования лёгких сил. Бой в диапазоне «Е», на предельных дистанциях, был «очень выгодным». В этом случае лёгкие силы должны были держаться в стороне, за исключением тех случаев, когда внезапно возникала выгодная ситуация для атаки. Бой в диапазоне «L», напротив, считался невыгодным. Этот бой должен был вестись постольку, поскольку, в форме delaying action. Здесь лёгкие силы должны были атаковать противника «немедленно» с тем, чтобы снизить его скорость — и позволить американской линии увеличить или сократить расстояние до цели.

На средних дистанциях, в диапазоне «М», преимущество снова переходило к американцам/ Лёгкие силы должны были идти в атаку в случае появления выгодной возможности — или, напротив, в случае, если бой идёт неудачно для главных сил. При этом их атака должна была быть поддержана огнём главного и, если позволяет расстояние, вспомогательного калибра линкоров. Бой на коротких дистанциях — «С» — грозил стать безобразной поножовщиной (all-out brawl, как это описал Хон). Убийственный огонь линкоров и близость лёгких сил противника должны были привести к свалке. В этой ситуации лёгкие силы должны были атаковать незамедлительно — главным образом для того, чтобы не дать атаковать лёгким силам противника.

В целом «Временные диспозиции…» были настоящим организационным прорывом. Они позволяли командующему флотом буквально перед самым сражением оповестить флот о своих намерениях и ожиданиях — подав флагами или по радио простой двузначный сигнал. Хон здесь не жалеет похвалы, и в главном он прав — постольку, поскольку в центре его внимания остаётся развитие скорее самой структуры флотской доктрины, а не её содержания. С содержанием же была одна проблема, которую Хон упоминает вскользь. Мы же  уделим ей отдельное внимание.

Одно ошибочное допущение

В качестве примера того, как выглядели эти планы, Хон приводит план 2Е — это есть в его книге, но, к сожалению, этого нету в упомянутой  выше статье. Выбор понятен: 2Е это «обратный бой на предельных дистанциях», «чрезвычайно выгодная» ситуация для американской линии. Содержательная часть плана бьётся на три части: цель (object), допущения (assumptions) и общий план (general plan). И вот как это выглядело (дам сразу примерный перевод):

Цель: сосредоточить усилия на хвосте неприятельской линии и не дать неприятельскому быстроходному крылу и лёгким силам возможности атаковать голову нашей линии, с тем, чтобы уничтожить неприятельскую линию баталии или заставить её маневрировать выгодным для нас образом.

Допущения:

1. Наши линкоры могут не превосходить в силе суммарную силу неприятельских линкоров и линейных крейсеров.

2. Наши линкоры, способные вести огонь на предельных дистанциях, превосходят в силе неприятельские, способные вести огонь на предельных дистанциях.

3. Скорость наших линкоров меньше скорости неприятельских линкоров.

4. Неприятель может выделить быстроходное крыло из линейных крейсеров или линейных крейсеров и быстроходных линкоров.

5. Неприятельский флот будет стремиться к бою на больших дистанциях и может сблизиться на дистанцию, выгодную ему.

6. Наша авиация достаточно сильна для того, чтобы не дать неприятелю помешать нашим самолётам корректировать стрельбу линкоров.

7. Неприятель развернёт быстроходное крыло и большую часть лёгких сил в авангарде.

8. Инициатива, захваченная нашей линией, вынудит неприятельскую линию реагировать на наши манёвры или терпеть [наше] артиллерийское превосходство.

9. Видимость днём будет в основом хорошей.

Общий план: атаковать неприятеля, двигаясь курсом, противоположным его курсу, с тем, чтобы сконцентрировать усилия на хвосте неприятельской линии и не дать неприятельским быстроходному крылу и лёгким силам возможности атаковать голову нашей колонны.

Ещё раз подчеркнём: наличие заранее подготовленных «диспозиций» позволяло командующему сообщить подчинённым всё это простой парой знаков. При этом за командующим сохранялась известная свобода действий — у него было восемь вариантов (и даже больше. Заметим в скобках — Хон упоминает, но ничего не рассказыват про отдельные планы преследования и отступления. Жаль, поскольку на практике именно такие планы были наиболее востребованными).

Во всей этой красоте было, собственно, одно ошибочное допущение — №2, о преимуществе американского флота на предельных дистанциях. Сделанная в 20-х оценка — японские 356-мм орудия могут вести огонь не далее чем на 27 000 ярдов — была несколько скорректирована в 1935 г (до 29 000 ярдов), но и в таком случае была сильно заниженной. Японцы дважды модернизировали свои линкоры в рамках описанной Эвансом и Питти концепции Outranging the Enemy. Уже в 20-х максимальная дальность стрельбы 356-мм орудий превышала 30 000 ярдов, а в 30-х была доведена до 38 000 ярдов.

Японцы могли сами рассказать американцам, что такое действительно предельные дистанции. Как пишут всё те же Эванс и Питти, на учениях 1938 г. «Нагато» и «Муцу» открыли огонь на дистанции 34 600 м (т.е. более 38 000 ярдов). А в следующем году японский флот добился 12 процентов попаданий на дистанции 32 000 метров (35 000 ярдов). Ошибка в предположении №2 автоматически фальсифицировала предположение №5. Японцы не собирались сближаться с американским флотом, планируя вести бой на предельных — или запредельных — дистанциях. Таким образом, американцы сами собирались сунуть голову в петлю.

Заключение

Сказанное выше позволяет проиллюстрировать две интересные мысли. Первая касается важности «оценки обстановки». Мы уже пару раз отмечали: любимые многими ошибки исторические деятели обычно совершают не при принятии решений, а при оценке обстановки. Соответственно, и внимание следует уделять не только и не столько первому, сколько второму. Одна простая ошибка — в оценке дальности стрельбы японских линкоров — привела к созданию сложной, красивой, и ошибочной тактической концепции.

Если же взглянуть на это дело со стороны японцев, то можно увидеть иллюстрацию к тому, как неправильная стратегия обнуляет рабочую тактику. Точнее, в данном случае речь идёт просто о смене стратегии. Десятилетия планирования войны с американцами не просто привели к созданию оригинальной концепции разгрома превосходящего в силах линейного флота. Они привели к созданию концепции, которая, вполне вероятно, сработала бы в реальных условиях.

Радикальное изменение стратегии, создание «Кидо Бутай» и решение атаковать Пёрл-Харбор, сделали рабочую концепцию невостребованной. И это было ошибкой с точки зрения экономии ресурсов: десятилетия усилий оказались если не обнулены, то как минимум сильно обесцены. Подобная растрата для страны, собирающейся воевать с противником,  имеющим ресурсное превосходство, была особенно чувствительной. В какой момент была совершена ошибка в оценке ситуации — предмет отдельной беседы.